English      Українська

Дополнительные материалы

26 апреля 2016 года - 30 лет со дня со дня страшной аварии
на Чернобыльской атомной электростанции

Тревоги весны и лета 1986 года

Б.Н.Малиновский


26 апреля 1986 года произошла авария на атомной электростанции в Чернобыле - из-за недоработок в конструкции, ошибочных действий персонала и других случайно совпавших неблагоприятных обстоятельств взорвался четвертый блок станции. Запущенный в эксплуатацию последним (в 1983 году), он выполнил роль атомного "троянского коня", разрушив миф о безопасности атомных станций и показав обратную сторону далеко еще не совершенной атомной энергетики.

Чернобыльская атомная станция

После взрыва операторы четвертого блока станции, несмотря на наступившую темноту, сумели обесточить все распределительные щиты в машинном зале и приступили к тушению загоревшегося оборудования. Подоспевшие к месту аварии пожарники ликвидировали пожар, возникший на кровле здания, и помогли персоналу четвертого блока справиться с огнем в машинном зале. Но совладать с созданным взрывом атомным монстром внутри разрушенного блока ни возможности ни сил и у тех и у других уже не было... Стремительно нарастающая лучевая болезнь, возникшая из-за чрезмерно высоких уровней радиации, неотвратимо делала свое страшное дело. Подвиг пожарников был увековечен высшими наградами страны - тогда Советского Союза. Для четырех - посмертно... Самоотверженное поведение погибшего персонала четвертого блока осталось не отмеченным... Позднее - через три года - писатель Г.Медведев напишет: "Двадцать шесть могил... В шести из них покоятся герои пожарники. В двадцати остальных - операторы четвертого энергоблока, электрики, турбинисты, наладчики. Две женщины... работницы военизированной охраны. ...И в этих могилах тоже подлинные герои, чье мужество спасло станцию в не меньшей степени, чем мужество пожарников:" Они ":погасили пожар изнутри, пожар, развитие которого имело бы страшные последствия для всей АЭС". (Чернобыльская тетрадь. Новый мир №6, 1989 г. стр.108)

Срочно созданная Советом министров СССР, Правительственная комиссия, возглавляемая Б.Е.Щербиной, заместителем председателя СМ СССР, прибывшая к вечеру 26-го апреля к месту аварии должна была на месте ознакомиться с создавшейся опаснейшей ситуацией, разобраться, что произошло, наметить и осуществить меры по борьбе с последствиями взрыва как на самой станции так и на пораженных территориях, и - главное - оценить наличие или вероятность возникновения в оставшемся ядерном топливе разрушенного реактора цепной реакции, ведущей к атомному взрыву. Задача оказалась сверхсложной. Система измерений на блоке уничтожена взрывом. Горящий реактор недоступен, он словно вулкан извергает рвущуюся вверх и в стороны смертоносную радиацию. Чтобы уменьшить ее и предотвратить возможный атомный взрыв, было принято решение засыпать блок с помощью военных вертолетов различными веществами, интенсивно поглощающими радионуклиды: бором, доломитом, глиной, свинцом и песком. С 27-го апреля по 10-е мая было сброшено около 6000 тонн смесей, причем большая часть из них с 28-го апреля по 2-е мая включительно. Если в первые дни температура внутри реактора повышалась до 2000oС, а радиационное излучение в некоторых местах достигало 100.000 рентген в час (из доклада академика В.А.Легасова на сессии МАГАТЭ, Вена, 25-28 августа 1986 г.), то к 6-му мая выброс радиоактивности из реактора существенно сократился, хотя под тысячетонным защитным слоем в раскаленной лаве из топлива и графита, который составлял оболочку реактора, еще бушевали десятки тысяч рентген в час. ("Авария на Чернобыльской АЭС и ее последствия" Часть I, стр.39. Материалы Государственного комитета по использованию атомной энергии СССР, представленные для совещания экспертов МАГАТЭ 25-29-го августа 1986 г. Вена.). Все эти страшные и непредсказуемые по своим последствиям первые десять дней восходящие потоки воздуха из раскаленного реактора выбрасывали радиоактивные вещества ввысь более чем на километр. Отсюда они переносились ветровыми потоками на большие расстояния. (Уже в первые сутки после взрыва радиоактивные аэрозоли в атмосфере обнаруживали в странах Европы, Китае и Японии, США и Канаде). В начальный период воздушные массы перемещались на запад и северо-запад. Затем ветер изменил направление на северо-восточное и восточное, а с 30 апреля - на южное и юго-западное, загрязнив радиацией Киев и Киевскую область. В результате образовалось 6 радиоактивных следов, загрязнивших значительные территории трех республик бывшего СССР - Украины, Белоруссии и западных регионов Российской Федерации.

В первые дни ни один из ученых-атомщиков не решался настаивать на своем прогнозе процессов, происходящих в разрушенном реакторе. Лишь академик В.А.Легасов, заместитель директора Института атомной энергии им. И.В.Курчатова, член Правительственной комиссии СМ СССР, побывавший во многих местах, куда не решались пойти остальные, используя свой опыт и интуицию, твердо сказал, что если до 4 мая, когда выгорит основная часть графитной кладки реактора, взрыва не произойдет, то его не будет. И оказался прав! Члены Правительственной комиссии, более недели находившиеся под дамокловым мечом возможного атомного взрыва, облегченно вздохнули, но не надолго. Масштабы катастрофы и без этого оказались огромными. Для минимизации последствий, как на самой АЭС так и на обширных загрязненных радиацией территориях Украины, России, Белоруссии требовалась беспрецедентная в мирное время мобилизация сил и средств всей страны. Правительственная комиссия СМ СССР (в середине мая она перебралась из города Припять в Чернобыль) получила право привлекать к работам по ликвидации последствий аварии любые имеющиеся в стране людские и материальные ресурсы. "Передний край" борьбы с радиацией находился на крыше разрушенного блока и вокруг него, в обожжённом радиацией "рыжем лесу", на создаваемых на скорую руку "могильниках" и многих других местах наиболее загрязненной тридцатикилометровой зоны. Вместо атрибутов обычной войны - пулеметных и автоматных очередей, взрывов бомб, гула артиллерийской стрельбы здесь были другие, не ощутимые для людей. Лишь в наушниках приборов, измерявших уровень радиации, раздавался неистовый треск от разлетавшихся в стороны нуклидов, безболезненно поражавших человеческое тело... В этих местах наибольшей опасности, где вместо допустимых десятков микрорентген, излучались сотни и тысячи рентген, основное дело вершилось военными вертолетчиками, засыпавшими полыхающий радиацией реактор защитными смесями; солдатами Советской армии, отчаянными бросками вбегавшими на крышу 3-го блока, чтобы сбросить с нее в разрушенный четвертый блок куски заброшенного взрывом топлива, на что каждому, обвязанному свинцовым полотном общим весом 30-40 кг, отводилось 40 секунд; шахтерами, круглосуточно роющими туннель под реактором, чтобы построить бетонную "подушку" под его днищем и заполнить ее жидким азотом для охлаждения реактора, а 50 метров пути к туннелю излучали 10 рентген в час; строителями, возводящими беспрецедентными темпами непропускающий радиацию бетонный "саркофаг" для захоронения 4-го блока АЭС, и покрывающими бетонными плитами территорию вокруг станции; бульдозеристами, срезающими верхний слой земли (до десяти сантиметров), который вывозился в один из многочисленных могильников; учеными, инженерами и техниками, пытающимися понять, сколько топлива осталось в реакторе и срочно создающими систему измерения и контроля радиационных, нейтронных и тепловых процессов, происходящих в 4-м блоке АЭС. Десятки тысяч людей, постоянно трудились в опасных для здоровья условиях. Их сменяли по мере накопления в организме предельных допустимых норм радиации. В итоге они составили целую армию "ликвидаторов". Около 500 из них были отмечены правительственными наградами.

"...Роботи, виконанi шахтобудiвниками, пожежниками та вiйськовими, за своєю напругою i рiвнем ризику можна порiвняти лише з дiями персоналу ЧАЕС, пожежникiв у першi години пiсля вибуху, робiтникiв та iнженерiв, якi брали участь у спорудженнi саркофагу. До такого самого класу робiт належить розбирання вiйськовими бригадами конструкцiй зруйнованого блока i реактора (керiвник М.Л.Тараканов). У будiвельнiй практицi подiбнi роботи виконуються за допомогою машин i механiзмiв, ручна праця, як правило, виключена. Проте в умовах високих радiацiйних полiв термiново придбана iноземна технiка з дистанцiйним управлiнням миттєво вийшла з ладу. Тому роботи виконувалися вручну змiнами по 1,5-5 хв. iз застосуванням засобiв iндивiдуального захисту. Залишки конструкцiй, уламки ТВЕЛiв, збiрок, графiту, бетону та металу вручну скидали з даху та майданчикiв вентиляцiйної труби ЧАЕС у розвал четвертого блока. За змiну бригада у складi 170 чоловiк розбирала i скидала 8-10 тон, маючи завдання на одного працюючого 50 кг. Всi роботи було закiнчено за два тижнi, що дало можливiсть продовжити будiвництво укриття над зруйнованим реактором.

Будiвельнi роботи, здiйсненi безпосередньо на аварiйному блоцi ЧАЕС, не мають аналогiв у свiтовiй практицi лiквiдацiї наслiдкiв аварiй на атомних станцiях. Як виявилось, нi в СРСР, нi за кордоном не було методичних рекомендацiй та засобiв виконання подiбних робiт, не iснувало рiшень щодо захисту працюючих вiд радiацiї. Серед безпосереднiх виконавцiв робiт у 1986 р. виявилося багато спецiалiстiв-професiоналiв, якi не лише блискуче розв'язали це важке завдання, але й зафiксували подiї в науково-технiчних звiтах, проаналiзували i дали технiчну оцiнку органiзацiї робiт в екстремальних умовах". (Чорнобильська катастрофа. Стор.32. Київ. Наукова думка. 1996 р.)

В здании ЧАЭС были дезактивированы свыше 1000 основных та около 600 вспомогательных помещений, очищено свыше 3000 м2 покрытий.

Со слов известного журналиста-фотографа И.Ф.Костина, создавшего фотоэпопею чернобыльской трагедии и передавшего ряд снимков в эту книгу, только через ад на крыше 3-го блока прошли 35 тысяч солдат. Все они были сразу же демобилизованы.

За безответственность и халатность, накопленные в обществе за годы застоя, тысячи и тысячи участников работ расплатились и продолжают расплачиваться своим здоровьем, искалеченными судьбами, безвременными смертями. Сегодня, из 860 тысяч "ликвидаторов", (в том числе 340 тысяч военнослужащих), 55-ти тысяч уже нет, а 30 тысяч стали инвалидами:

На фоне аварии в Чернобыле события второй мировой войны, как бы они не были трагичны для людей и целых народов, показались лишь каплей в море разрушений, пожаров, всепроникающей радиации и человеческих жертв, если когда-либо будет развязана ядерная война.

"Как сорок первый год, - сказал о тех страшных днях академик В.А.Легасов, - Точно. Сорок первый год. Да еще в худшем варианте. С тем же "Брестом", с тем же мужеством, с теми же отчаянностями, но и с той же неготовностью". Ученый возглавил работу физиков-ядерщиков из Института атомной энергии им. И.В.Курчатова, Лениградского и Обнинского научно-исследовательских физико-технических институтов АН СССР, Института ядерных исследований АН УССР. Про его пророческие предсказания и его бесстрашие ходили легенды. Но какому адскому труду и самоотверженности ученого они обязаны своим возникновением! Когда 5-го мая, уже уверенный, что высказанное им предвидение событий сбылось, и он вернулся на один день в Москву, то жена и дочь не узнали столь близкого им человека.

"Утром 5 мая после восьми часов раздался звонок в дверь, которого мы так ждали. Перед нами стоял мужчина в чужом костюме, чужой белой кепочке, с полиэтиленовым мешком вместо знакомого чемоданчика. Это был Валерий. Очень похудевший, с темным лицом, с дочерна загорелыми кистями рук, красными глазами. Мы с дочерью закричали: "Как ты? Здоров? Как там дела?" Он ответил: "Все потом. Как внуки?" Быстро вымылся, переоделся, позавтракал и сказал, что должен ехать к десяти часам на заседание. В обеденное время позвонил один из помощников академика и сообщил, что его разыскивает заместитель председателя Совета Министров СССР Щербина. Валерий снова улетел в Чернобыль. Тогда он не успел рассказать нам о том, как несколько раз выходил на довольно опасные участки четвертого блока, как драл его мороз по коже при виде открывшейся картины преступной небрежности на станции. предшествовавшей взрыву". (статья "Беззащитный победитель" (Из воспоминаний вдовы академика В.А.Легасова). Газета "Известия" за 01.06.96 г.)

Представитель правительства Украины Виталий Андреевич Масол, включенный в Правительственную комиссию СМ СССР (в первую неделю работы Комиссии представителем Украины был М.Ф.Николаев, зампред по топливно-энергетическому комплексу, прим. авт.), оказался очевидцем всего сказанного. Он вспоминает:

"...Второго мая рано утром в Чернобыль прибыли Председатель Совета министров СССР Н.И.Рыжков, секретарь ЦК КПСС Е.К.Лигачев, сюда же приехали первый секретарь ЦК Компартии Украины В.В.Щербицкий, председатель правительства республики А.П.Ляшко, другие руководители. Вскоре в здании Чернобыльского горкома партии, где разместился штаб по ликвидации последствий аварии, состоялось заседание Правительственной комиссии СМ СССР, на котором ученые впервые заявили, что в разрушенном реакторе продолжаются неуправляемые процессы, могущие вызвать на станции новый, на сей раз уже ядерный взрыв. Здесь же впервые прозвучало и затем вошло в оборот понятие "тридцатикилометровая зона отчуждения". Правда, тогда, на заседании, об этой зоне говорилось более жестко - как о зоне сплошного поражения. Тогда же было принято решение о немедленной эвакуации всего населения из этой зоны.

...Беда всех застала врасплох. Мы - надо сказать откровенно - не были готовы к свалившимся на нас испытаниям. Случалась и растерянность, особенно вначале. Это все равно, что неожиданное начало войны.

Мы, члены комиссии, повторяю, преимущественно не специалисты в атомной энергетике, принимая решения, во всем полагались на мнения и выводы ученых - прежде всего академиков В.А.Легасова, Е.П.Велихова и других. По их данным, уже 2 мая температура в развороченном реакторе приближалась к 1440 градусам. Через несколько дней эта цифра увеличилась еще на тысячу. Критический же показатель, при котором могло произойти самое страшное, - 2770 градусов. Таким образом, до взрыва оставалось дня два. О том, что такая возможность не исключалась, свидетельствовало и много косвенных фактов. В частности, если до 4 мая члены нашей комиссии ночевали на станции дальней космической связи (это совсем неподалеку от ЧАЭС), то в дальнейшем нас перевели в райцентр Иванков. Впрочем, не дай Бог, случись взрыв, и эта мера предосторожности нас бы не спасла: зона поражения охватила бы значительную территорию Восточной Европы. Так что все принимаемые меры, в том числе и интенсивная откачка воды из-под реактора, сохранили не только Украину... Лишь в канун Дня Победы мы узнали, что ядерный взрыв предотвращен окончательно.

Конечно же, главная заслуга в предотвращении взрыва принадлежит Валерию Александровичу Легасову. Ведь именно он принимал все важнейшие решения, направленные на то, чтобы не допустить самой ужасной трагедии. И очень жаль, что этот мудрый и мужественный человек столь трагично ушел из жизни...

О том, что тогдашнее руководство Академии наук СССР станет чинить ему козни, Валерий Александрович знал заранее. В двадцатых числах мая 86-го мне выпало присутствовать на заседании ученого совета Института атомной энергии имени Курчатова, где как раз рассматривались причины катастрофы на ЧАЭС. Уже тогда Легасов публично заявил, что, не снимая вины с персонала станции и, прежде всего, с ее руководства, он считает, что бедствие было запрограммировано самой конструкцией реактора. Это было очень смелое заявление, вызвавшее бурю возмущения влиятельных ученых, причастных к созданию этого типа атомных станций. Чуть позже в доверительном разговоре Легасов сказал мне: "Виталий Андреевич, меня будут преследовать. Ведь о том, что в Чернобыльской аварии есть и вина конструкторов, я пишу в акте". Случилось так, как он предвидел. Но, в конце концов несовершенство конструкции реакторов, используемых на ЧАЭС, было признано официально. Но тогда руководство страны не защитило В.А.Легасова в должной мере, его подвиг, по сути, был обойден молчанием. Безусловно, на самочувствии академика сказались и огромные дозы радиации, полученные им при проведении спасательных работ. Словом, нервы не выдержали...

- Чем конкретно занимались члены комиссии? Буквально всем. Прежде чем принять ответственное решение, всесторонне изучали вопрос, выслушивали рекомендации специалистов, советовались, информировали Москву и Киев, отстаивали свои позиции, порой очень жестко. Надо - сами отправлялись на станцию или садились в вертолет, чтобы облететь район бедствия и посмотреть, что творится.

Страшно ли было кружиться над развалинами реактора, с которого высоко в небо устремлялись горячие пары, несущие сотни, а то и тысячи рентген? Этот вопрос не раз задавали мне впоследствии и домашние, и друзья. На войне всегда страшно... Правда, к опасностям человек быстро привыкает.

По вечерам Силаев, (сменивший Щербину на посту председателя Правительственной комиссии СМ СССР), Легасов, Велихов, заместитель председателя Комитета по ядерной безопасности Сидоренко, я и другие собирались вместе и тут же решали все набежавшие вопросы - по строительству, поставкам, транспорту, обеспечению ликвидаторов, намечали объемы работ на завтра. Потом я по прямой связи "ВЧ" звонил в Киев председателю Госснаба республики П.И.Мостовому или его заместителям: нужно то-то и то-то, в таких-то количествах. Скажем, инертный газ, свинец, цемент, трубы... К утру все это, как правило, уже находилось на подходах к Чернобылю.

Особо хочу отметить ту пунктуальность и оперативность, с которой выполнялись все наши заявки. Никаких лишних бумажек, никакой волокиты, никаких бюрократических рогаток... В течение считанных часов в любой точке Союза отгружалось все, что требовалось. Случись, не дай Бог, подобная катастрофа сегодня в любой из республик бывшего Советского Союза, выбраться из нее было бы очень нелегко.

...Обстановка требовала круглосуточной работы транспорта. Предстояло завезти сотни тысяч тонн всевозможных грузов - металлоконструкций, строительной техники, материалов, горючего, продуктов, одежды... Машины были, а вот опытных водителей постоянно не хватало. Я предложил Силаеву согласовать с правительством страны вопрос о призыве в армию водителей из числа запасников. Идею эту быстро поддержали, и грузы пошли к нам беспрерывным потоком.

Но тут возникла еще одна проблема. Все эти поставки направлялись в зону через Киев. Легасов, Велихов и командующий химическими войсками, ныне уже покойный генерал Пикапов, предупредили меня: этого делать нельзя. Пройдет какое-то время, и мы натаскаем на колесах в город столько радиоактивной пыли, что и его придется объявлять "грязным". Как быть? Может, доставлять грузы водным путем? Прикинули, посчитали - кажется, получается. С разумными доводами ученых сразу же согласились Щербицкий и Рыжков. А вот Силаев - против. Его понять, конечно, можно: транспортный конвейер Бровары - Чернобыль отлажен. Если отказаться от него, все придется начинать сначала. Вот только обидно, что Иван Степанович совсем как-то не учитывал опасность, которой, согласись мы с его доводами, подвергнем столицу Украины...

Звоню ночью на квартиру начальнику Укрречфлота Славову: "Николай Антонович, завтра с утра налаживай свои суда!" И вскоре все основные грузы шли в Чернобыль по Днепру.

Мы находились в зоне до 17 мая. Затем нас сменили. Признаюсь: в последние дни все уже еле держались на ногах.

Сдав свой пост С.И.Гуренко, я сразу же отправился к В.В.Щербицкому. Кроме Владимира Васильевича, в его кабинете находился тогдашний второй секретарь ЦК А.А. Титаренко. Я им доложил во всех подробностях все то, что узнал и увидел в Чернобыле за полмесяца пребывания там. Впрочем, это нельзя было назвать докладом. Шел предельно откровенный и доверительный разговор людей, глубоко потрясенных столь страшной бедой, свалившейся на страну, и готовых сделать все от них зависящее, чтобы хоть как-то эту беду смягчить. Мои собеседники сообщили, что положительно среагировали на рекомендации ученых - вывезти на лето из Киева детей и продлить школьные каникулы. Как известно, эта идея была воплощена в жизнь.

...Возвратясь из ЦК домой, я сразу, же завалился в постель и проспал почти двое суток...

...Свидетелем того, как появилось распоряжение о проведении в Киеве первомайской демонстрации, я не был. Но из уст очевидцев слышал, что изначально на заседании Политбюро было принято решение демонстрацию не проводить: излишне рисковать здоровьем людей было просто ни к чему. Об этом Щербицкий якобы лично сообщил Горбачеву. Но того подобный поворот событий явно не устраивал. Он обвинил Владимира Васильевича в излишней панике и потребовал демонстрацию все же провести. Даже будто бы в крайнем раздражении обронил такую фразу: "Не проведете вы - проведут другие!" И положил трубку. Тогда Щербицкий и заявил: если уж выводим людей на демонстрацию, все мы, руководители, обязаны явиться туда со своими семьями и детьми. И привел с собой на трибуну внука...

...В первые дни после аварии даже мы, члены Правительственной комиссии СМ СССР, знали не всю правду. И не потому, что кто-то от нас ее скрывал. Полной информации тогда просто не было. Ведь объектами воздействия радиации стали огромные территории, причем легла она на землю "пятнами". И чтобы выяснить полную картину беды, требовалось время, нужно было много специалистов, дозиметрических приборов. Поэтому применялась тактика выборочной проверки уровня радиационной загрязненности. Следили даже за тем, куда дует ветер...

Что творится в Припяти, Чернобыле и вокруг них, стало ясно сравнительно быстро. Поэтому и было принято решение о тридцатикилометровой зоне и безусловной эвакуации из нее всего населения. На это, как известно, бросили все силы. Что же касается других районов, в том числе и Киева... Основной фон создавали здесь радиоактивный йод и другие короткоживущие элементы. И это было не сравнимо с тем, что мы видели в той же тридцатикилометровой зоне, где нужно было в прямом смысле спасать людей...

Относительно секретной информации - она, конечно, была. Я и сейчас не уверен, что всю ее надо было разглашать. Ведь в таких ситуациях страшнее всего паника. Представьте, что творилось бы в трехмиллионном Киеве, объяви кто-то, что на станции возможен ядерный взрыв. Отсюда и так почти круглосуточно уходили дополнительные поезда, вывозили в первую очередь детей, кормящих матерей... Не исключено, конечно, что кое-кто, имевший доступ к закрытой информации, воспользовался ею - позаботился об эвакуации семьи. Такие случаи были, знаю. Но моя семья оставалась в Киеве. И я, возвратясь из Чернобыля, несмотря на неважное самочувствие, даже мысли не допустил, чтобы куда-то ехать: по-прежнему жил в Киеве и продолжал работать..."

Подобно фронтовикам Великой Отечественной войны, фронтовики Чернобыля, - так хочется назвать людей, сражавшихся с вырвавшейся из-под контроля радиацией, работали на пределе своих возможностей. Их самоотверженный труд, срочная всесторонняя помощь всей огромной еще не разрушенной и мощной страны помогли избежать дальнейшего непредсказуемого трагического развития последствий аварии. В 1986-1991 гг. прямые расходы из союзного и республиканских бюджетов Украины, Белоруссии и Российской Федерации на работы в 30-ти километровой зоне и средства, выплаченные пострадавшим, составили 25 млрд.руб.. ("Десять лет после аварии на Чернобыльской АЭС." Национальный доклад Украины. 1996 год. стр.1-1. Минчернобыль. Киев. 1996 г.). С первых дней делалось все, чтобы обеспечить "ликвидаторов" всем необходимым. Для всех 25-30 тысяч работающих в 30-ти километровой зоне людей было организовано бесплатное высококалорийное трехразовое питание из чистых продуктов, привозимых из областей, куда не попала радиация. Полы в основной столовой на 4000 мест, срочно оборудованной в громадном помещении Чернобыльской авторемонтной станции, из-за радиационного загрязнения менялись каждые десять дней. Здесь же питались члены Правительственной комиссии, жившие в военном городке под Чернобылем. В других местах зоны работали полевые армейские кухни.

Разработку стратегии и тактики укрощения оставшейся в реакторе и вырвавшейся из железобетонного здания радиации взяла на себя наука. Только она могла определить характер протекающих в нем ядерных процессов, обосновать, что делать, спрогнозировать темпы расползания радиации по воздуху, земле и воде, разработать методы и средства уменьшения опасности для здоровья людей. Правительственная комиссия СМ СССР привлекла к работам по ликвидации последствий аварии лучших специалистов из многих научных коллективов Советского Союза.

Ее главной задачей стала борьба с последствиями аварии непосредственно на самой станции и в прилежащей к ней 30-ти километровой зоне.

Однако, за пределами 30-ти километровой зоны на загрязненных территориях Белоруссии, Украины и России также возникло много сложнейших проблем, требующих немедленного решения.

Украина испытала на себе основные последствия взрыва. Радиация загрязнила почти десятую часть территории республики с населением в несколько миллионов человек. Более 100 тысяч людей нуждались в срочном переселении на чистые территории. Сильному радиационному загрязнению подверглось Киевское море, что ставило под угрозу не только жителей Киева, но и всего Днепровского бассейна. Положение осложнялось абсолютной неподготовленностью населения к условиям быстро распространяющейся радиации. Правительство УССР во главе с председателем СМ Украины А.П.Ляшко обеспечило срочную эвакуацию населения города Припяти. 27-го апреля за несколько часов из него было вывезено 45 тысяч человек.

3 мая была создана Оперативная группа Политбюро ЦК КПУ во главе с Председателем СМ УССР А.П.Ляшко. В этот же день прошло ее первое заседание. От АН УССР в нем участвовал (а затем и во всех последующих) президент НАН Украины академик Б.Е. Патон. К работе по минимизации последствий аварии были привлечены все министерства и ведомства Украины. Постоянно на месте аварии находился один из заместителей председателя Совета Министров республики.

Эвакуация населения продолжалась до 7 мая 1986 года. За это время было эвакуировано 92 тысячи человек. В этот же период было вывезено 66 тысяч голов скота.

В дальнейшем, на основании данных оценки радиационной обстановки по изолинии 5 мР/час, были отселены жители тридцатикилометровой зоны. Она была ограждена, устроены контрольно-пропускные пункты с санитарной обработкой техники. Таким образом, доступ населения в наиболее загрязненную зону был прекращен.

Для оказания медицинской помощи на маршрутах эвакуации и в районах расселения было привлечено более 2 тысяч врачей, 2,5 тысячи средних медицинских работников, переведены на круглосуточное дежурство медицинские учреждения.

Эвакуированное население в первые дни бесплатно обеспечивалось одеждой и постельными принадлежностями, питанием. Была оказана единовременная денежная помощь, выплачена компенсация за оставленные строения и имущество. Всего на эти цели было израсходовано свыше одного миллиарда рублей.

Уже к ноябрю 1986 года, все семьи были обеспечены благоустроенным жильем и работой. Параллельно для коллектива Чернобыльской АЭС и специалистов, работающих в зоне отселения, с участием строительных коллективов других республик был построен современных город энергетиков Славутич.

Круглосуточно работали обмывочные пункты и станции обеззараживания одежды. Лучшие санатории, профилактории и пансионаты, пионерские лагеря на берегу Черного моря, начиная со знаменитого "Артека", летом 1986 года были предоставлены в распоряжение детей, беременных женщин и матерей с новорожденными. Всего было оздоровлено более 200 тысяч школьников и свыше 300 тыс. матерей с детьми.

Значительная часть из них с 9 по 18 мая была отправлена в санатории и дома отдыха России (Краснодарский и Ставропольский края), Азербайджана, Грузии, для чего были задействованы 30 пассажирских составов (каждый на 2 тыс. пассажиров), выделенных Министерством путей сообщения СССР. В течение девяти суток с киевского вокзала каждые два часа уходили поезда в Краснодар, Симферополь, Баку, Тбилиси.

С целью пылеподавления было построено и капитально отремонтировано около тысячи километров автомобильных дорог с твердым покрытием, заасфальтировано 40 млн. квадратных метров территории.

С мая 1986 года начались работы по дезактивации 129 населенных пунктов. Дезактивизировано 7,5 тысяч зданий и помещений, очищено и дообрудовано 25 тысяч колодцев, снято и вывезено 540 тысяч кубометров зараженного грунта, проведена санитарная очистка территории на полутора миллионах квадратных метров.

В нижнем течении р.Припять и Киевском водохранилище было построено и введено в эксплуатацию 131 гидротехническое сооружение типа фильтрующих и глухих дамб общей протяженностью около 18 километров, препятствующих выносу радиоактивных веществ с наиболее загрязненной территории, сооружены 4 донные ловушки и 5 подводных дамб. При этом выполнены земляные работы в объеме свыше 5 млн. куб.метров. По оценкам специалистов комплекс водоохранных мероприятий позволил снизить загрязнение воды в устье р.Припять и Киевском водохранилище в 5-7 раз.

Были осуществлены ряд дополнительных мер по созданию резервного водоснабжения в случае ухудшения качества питьевой воды. В городах Киеве и других, находящихся ниже по течению Днепра, пробурено дополнительно около тысячи артезианских скважин, проложено 1,2 тыс. км водоводов и водопроводных сетей.

На всех водопроводах, использующих днепровскую воду, были перезаряжены фильтры водопроводных сооружений с использованием активированного угля и цеолита, Выполненные водоохранные мероприятия, строительство водопроводов от подземных источников позволили обеспечить потребности населения и народного хозяйства качественной питьевой водой. Уровень радиоактивного загрязнения ее даже в самый напряженный период не превышал допустимых нормативов.

На основных маршрутах, ведущих в г.Киев, и в пригородной зоне города было организовано 19 стационарных постов ГАИ с дозиметрическим контролем, развернуто 11 станций обеззараживания техники, 31 санитарно-обмывочный пункт, на которых ежесуточно контролировалось до 40 тыс. единиц транспорта и обрабатывалось 200-300 автомашин, проходило санитарную обработку до 10 тысяч населения.

Сотрудники Академи наук Украины на Чернобыльской атомной станции, май 1986 г.

Был организован оперативный дозиметрический контроль на территории всей Украины. В эту работу были включены санэпидстанции, гидрометеослужбы, ветеринарные, агрохимические и другие лаборатории, которые осуществляли постоянный контроль объектов окружающей среды, сельхозпродукции и продуктов питания. Всего было задействовано 1130 учреждений, 3 республиканских центра и около 15 тысяч постов радиационного наблюдения. Для ускорения отбора и анализа проб было создано 94 подвижных лаборатории.

В сжатые сроки была построена скоростная 40 км шоссейная дорога и речной порт в Чернобыле. Это в комплексе с другими мерами позволило уже в октябре-ноябре 1986 г. возобновить работу первого-второго, а в апреле 1987 года третьего блоков АЭС.

(Приведенные выше сведения о мерах по ликвидации последствий аварии в Украине лишь часть того, что было осуществлено благодаря огромной и напряженной организационной работе правительства и Оперативной группы ЦК КПУ в 1986-87 гг.. Они приводятся в докладе зампреда СМ УССР Е.В.Качаловского на симпозиуме МАГАТЭ, проходившем в Вене в 1989 г.)

С первых дней Правительство республики и Оперативная группа Политбюро ЦК КПУ работали в тесном контакте с Академией наук УССР. Эти памятные дни и месяцы, и последующие годы убедительнейшим образом показали определяющую роль высокоразвитой науки в решении сложнейших проблем, в том числе впервые возникающих и угрожающих самому существованию людей. Накопленный в Академии мощный и разносторонний научный потенциал, многолетние усилия ученых Академии и ее президента академика Б.Е.Патона по развитию ядерной физики, кибернетики, новых специальных разделов химии, радиационной биологии и медицины и др. послужили научной базой при определении и осуществлении сверхсрочных мер, необходимых для спасения здоровья миллионов людей и экологической обстановки в столице и в Украине.

Академия наук УССР, ее президент, срочно созданная комиссия Президиума АН УССР по ликвидации последствий аварии тысячи работающих в Академии ученых, инженеров и лаборантов с первых дней выпавшего тяжелейшего испытания, вместе с руководством республики, министерствами, ведомствами и другими организациями умело и самоотверженно стали помогать республике справиться с чернобыльским лихом.

Из книги чл.корр. НАН Украины Б.Н.Малиновского
"Академия наук в дни Чернобыльской трагедии"
Киев, "Укртелеком", 2001
©Б.Н.Малиновский,
©Художественное оформление ОАО "Укртелеком"
    Дополнительные материалы:

Б.Н.Малиновский "Академия наук Украины в дни Чернобыльской трагедии"